Maybe I’ve always been more comfortable in chaos (c)
Outer space
Я потеряла способность к движенью,
Я зависла в пространстве без «где и когда»,
Я годами смотрю на свое отраженье,
На зеркальной поверхности лунного льда,
Я вишу в пустоте, где нет звуков и ветра,
Только я и мой лёд прорастаем друг в друга,
Двойника опаляют хвостами кометы,
Я не чувствую их. Мой двойник не испуган.
И в зрачках его вижу горящие звёзды,
Термоядерный газ освещает систему,
Его рот приоткрыт, он недвижим, но все же
Его кожа клочками давно обгорела.
И в прорехах ожогов не видно скелета,
Нет ни мяса, ни мышц, ни трепещущей ткани,
Там зияет ничто, бесконечная бездна,
Мой двойник давно мёртв за серебряной гранью.
Я не сплю, и глаза мои вечно открыты,
Я с луною веду разговоры о боге,
Мы вращаемся на параллельных орбитах,
Я слежу за ее установленным ходом.
И мы ней говорим о ритмичности цикла,
О количестве звёзд за спиной двойника,
Я к луне неизменной с годами привыкла,
Мы вошли в симбиоз с Галактическим Ка.
Мой двойник зазеркальной луны не имеет,
Он единственный спутник палящего шара,
Он сгорает, он плавится, медленно тлеет,
Я смотрю на него, никогда не моргая.
И внутри у него зарождается нечто,
В провалах зрачков и открытого рта
Я вижу: оно пьет из звёзд бесконечность –
Растёт гравитацией чёрной дыра.
Осыпается кожа, сгоревшая пеплом,
Нарастает внутри двойника притяженье,
Кометы меняют направленный вектор,
Астероидный пояс кружИт оцепленьем.
Доппельгангер ругает мою неподвижность,
Насмехаясь над нашим межлунным тандемом,
А сам предрекает скоропостижность
Моей и его параллельных вселенных.
Я жду окончания этого действа,
Луна в моих мыслях кричит уже в голос…
Когда падёт лёд, мы окажемся вместе,
Смотреть, как дырой поглощается космос.
Я потеряла способность к движенью,
Я зависла в пространстве без «где и когда»,
Я годами смотрю на свое отраженье,
На зеркальной поверхности лунного льда,
Я вишу в пустоте, где нет звуков и ветра,
Только я и мой лёд прорастаем друг в друга,
Двойника опаляют хвостами кометы,
Я не чувствую их. Мой двойник не испуган.
И в зрачках его вижу горящие звёзды,
Термоядерный газ освещает систему,
Его рот приоткрыт, он недвижим, но все же
Его кожа клочками давно обгорела.
И в прорехах ожогов не видно скелета,
Нет ни мяса, ни мышц, ни трепещущей ткани,
Там зияет ничто, бесконечная бездна,
Мой двойник давно мёртв за серебряной гранью.
Я не сплю, и глаза мои вечно открыты,
Я с луною веду разговоры о боге,
Мы вращаемся на параллельных орбитах,
Я слежу за ее установленным ходом.
И мы ней говорим о ритмичности цикла,
О количестве звёзд за спиной двойника,
Я к луне неизменной с годами привыкла,
Мы вошли в симбиоз с Галактическим Ка.
Мой двойник зазеркальной луны не имеет,
Он единственный спутник палящего шара,
Он сгорает, он плавится, медленно тлеет,
Я смотрю на него, никогда не моргая.
И внутри у него зарождается нечто,
В провалах зрачков и открытого рта
Я вижу: оно пьет из звёзд бесконечность –
Растёт гравитацией чёрной дыра.
Осыпается кожа, сгоревшая пеплом,
Нарастает внутри двойника притяженье,
Кометы меняют направленный вектор,
Астероидный пояс кружИт оцепленьем.
Доппельгангер ругает мою неподвижность,
Насмехаясь над нашим межлунным тандемом,
А сам предрекает скоропостижность
Моей и его параллельных вселенных.
Я жду окончания этого действа,
Луна в моих мыслях кричит уже в голос…
Когда падёт лёд, мы окажемся вместе,
Смотреть, как дырой поглощается космос.
